Слушая истории становления некоторых артистов, думаешь: «Прямо как в романе!». Но разговаривая с замечательным оперным басом Виталием Ковалёвым, приехавшим в конце осени в Прагу петь в концертной версии «Иоланты», которую привезла к нам блистательная дива Анна Нетребко, только качаешь головой и изумлённо разводишь руками. Если бы такое сняли в кино, зрители бы ни за что не поверили!
В начале девяностых, уже после армии, молодой человек, закончивший дирижёрское отделение, работал с церковным хором в Черкасах. Именно тогда, распадаясь, Советский Союз открылся западным туристам, хлынувшим посмотреть, что такое Украина.
«Посмотреть» здесь означает проплыть теплоходом из Киева до Одессы. Киевский отдел культуры тогда попросил организовать для туристов на время остановки в Черкасах концерт духовной музыки. Однажды случилось так, что бас, который пел соло в ряде произведений, некоторое время не мог принимать участие в концерте, и Ковалёву пришлось, дирижируя и стоя спиной к публике, петь его фразы.
Некая фрау Грюниг из Швейцарии, большая любительница оперы, заинтересовалась услышанным голосом и человеком, которому он принадлежал. Да ещё как заинтересовалась – в течение двух лет после этого она обивала пороги директора Бернской оперы, чтобы украинского баса пригласили на прослушивание! Директор поначалу отмахивался, поскольку и своих певцов было более чем достаточно, но из-за её настойчивости приглашение таки было выслано.
Впрочем, здесь история только начинается. Благодаря особенностям местной почты, приглашение, которое было выслано на 11 апреля, пришло только 24 мая. Тем не менее, певец рискнул поехать в Киев и выстоять многочасовую очередь в посольство. Удивительное дело, консул, посмотрев бумаги, не отказал просителю, а пообещал сделать визу, если он купит билет, несмотря на то, что приглашение уже было просрочено.
«Тогда в Черкасах и по Украине средняя зарплата была 15 долларов, – рассказывает Виталий. – А билет стоил 380. Для меня это были невозможные деньги. Но я пришёл к одному из своих знакомых и сказал: «У меня есть уникальный шанс, одолжи мне деньги на билет. Правда, если у меня ничего не получится, я буду очень долго потом тебе отдавать». Он решил рискнуть, я купил билет, получил визу и полетел в Швейцарию».
Однако что делать в Берне в конце сезона? В театре – пустота и тишина, директор улетел. У молодого певца ни связей, ни знания языка. Одна только фрау Грюниг по-прежнему настойчиво ходила с Виталием везде. И в театре всё-таки ему устроили некое прослушивание. «Я подготовил к прослушиванию арию Гремина, короля Филиппа из оперы Верди «Дон Карлос», Зарастро из «Волшебной флейты» Моцарта, – вспоминает Виталий.
– Конечно, уровень подготовки был, наверное, начальных курсов консерватории в Европе. Вот мне и сказали, что места в хоре у них нет, и меня туда не возьмут. Но предложили сходить в консерваторию к профессору Элизабет Глаузер, может быть, она сможет взять меня в свой класс».
В консерватории – тоже экзамены и пустота. У профессора в классе и так уже больше студентов, чем положено. Оставалось только вежливо поблагодарить и уйти. Как вдруг профессор спрашивает: «А что Вы пели на прослушивании?» Услышав весь список, она просит Ковалёва спеть Гремина. Прослушав лишь первые несколько фраз, она отправляет будущего студента к секретарю – брать документы на поступление.
«Когда я посмотрел всё, что надо было сдать, мне стало плохо, но я опять решил – рискну. И сдал. Тогда меня взяли сразу делать концертный диплом, поскольку я поступал в Бернскую консерваторию уже после 28 лет, а туда можно поступать только до 28. Мне нужно было сдать экзамены за всю консерваторию сразу, и тогда уже я мог бы поступать в аспирантуру», – рассказывает певец.
Впрочем, это само собой ещё не означало начало мировой карьеры. Виталий Ковалёв стал работать и петь в театре швейцарского часового городка Биль, для начала на небольших ролях. И вдруг (случилось это в начале 1999 года) певец увидел в газете объявление на конкурс вокалистов «Опералия», основанный Пласидо Доминго. «Туда надо было отсылать свои записи.
А у меня кроме кассеты, где был записан мой экзамен с консерватории с Бернским симфоническим оркестром, – ничего не было. И я в шутку отослал эту кассету в Париж, – улыбается Виталий. – Оторвал от объявления анкету, которую нужно было заполнять. И почти забыл об этом».
Тем временем в театре продолжалась своя жизнь, репетировали «Норму» Беллини, где Виталий получил роль Оровезо. И вот однажды после вечерней репетиции Ковалёв нашёл дома факс из Парижа с приглашением в Пуэрто-Рико. Впрочем, певец даже не надеялся, что его отпустят из театра, поскольку понимал, что у него есть обязательства по отношению к постановке. Однако директор театра сказал, что не будет человеком, вставшим на пути карьеры, и отпустил певца лететь в Париж – участвовать в конкурсе.
«В Пуэрто-Рико я стал одним из финалистов. А на финале, после того как я спел, ко мне подошёл мужчина, представился менеджером Пласидо Доминго и сказал, что хотел бы со мной работать, – вспоминает Ковалёв. – Тогда я подумал: «Что у тебя за шутки!». А он предложил встретиться на следующий день на завтраке. Я посмеялся, но мы встретились, и всё оказалось правдой».
Так девять лет Виталий Ковалёв проработал с двумя знаменитыми менеджерами, которые сделали карьеру очень многим звёздам. Сотрудничество завершилось только с кончиной этих опытнейших людей, о которых певец до сих пор вспоминает с теплотой и благодарностью. «Они поддерживали, не давали делать ошибок, гнаться ни за деньгами, ни за карьерой. Они всегда говорили: «Виталий, step by step, – рассказывает Ковалёв. –
Удерживали от преждевременных больших контрактов, за что я им очень благодарен. А когда действительно пришло моё время петь, например, Вотана, чего я очень боялся, потому что это большая и тяжёлая партия, то тогда и сам мой менеджер Эдгар Винсент и остальные сказали: «Сейчас уже пришло время, когда ты можешь петь не только Верди, но и Вагнера».
Вот так и появился на Западе крупный оперный певец, посетивший в конце ноября Прагу в составе звёздной труппы «Иоланты».
Наталья Сергеева
Опубликовано в газете «Пражский телеграф» №49
