С войны не возвращается полностью никто и никогда. С войны обратно родные встречают лишь подобие своих близких – cовершенно других. Не верующих безоговорочно ни во что и никому. Больше не принадлежащих только семье и Отечеству. Теперь они принадлежат и войне, с которой пришло лишь живое тело, а душа, точнее, её большая часть, осталась там.
Но тело всё же вернулось. И война отмирает в ветеранах постепенно, слоями и чешуйками. Медленно, очень медленно, вчерашний Солдат превращается из «чужого» с «пустыми» глазами и пожжённой душой в некое подобие своего – простого, гражданского человека. Потихоньку спадает немыслимое нервное напряжение, притупляется саднящая боль.
Дольше всего держится страх – страх смерти и безвестности, но со временем проходит и он.
Приходится начинать учиться жить в мире заново. Учиться ходить, не глядя постоянно под ноги, учиться уверенно ступать на землю и стоять на открытом пространстве в полный рост, без привычной настороженной оглядки. Учиться не шарахаться от громких звуков и праздничного салюта. Учиться спать, а не дремать, прислушиваясь и нащупывая рукой рефлекторно для спокойствия оружие. Учиться переставать быть постоянно начеку.
Начинаешь жить. Сначала потому, что так уж сложилось, и ты остался в живых. Не испытывая особой радости от того, что жизнь есть, но рассматривая её как бонус и награду, которые по воле судьбы выпали на твою долю. Ведь вся жизнь уже была прожита от корки до корки в те дни, недели и месяцы, пока ты был там – на войне, так что оставшиеся впереди года, а может, десятилетия не смогут ничего ни прибавить к тому пережитому времени, ни убавить от него.
Мало-помалу втягиваешься в новую, «мирную» жизнь. Становится интересна эта «игра», которая кажется поначалу всамделишной, и пытаешься из себя сделать «полноценного». Маска «нормального» человека вроде бы прирастает, и организм активно не отторгает её. Окружающие начинают верить, что ты такой же, как и все они.
Но тебя, настоящего, не знает никто. Никто не представляет, что ты – не такой же. Люди ходят вокруг тебя, скользят по тебе взглядом и принимают за «своего». Личной же правдой ты ни с кем не делишься. Она им непонятна, да и, кажется, не нужна.
Не воевавшим не объяснить войны, точно так же, как слепому не объяснить цветоощущения зрячего, как и мужчине не дано понять, что значит выносить и родить ребёнка.
И все эти годы ты ждёшь. Чего? Не знаешь и сам. И не можешь до конца поверить, что твоя война уже завершена. Просто так, без продолжения.
Наверное, ожидаешь, когда же все объяснят. Ждёшь, что подойдут к тебе и открыто скажут: «Друг. Мы знаем, где ты был. Мы знаем, что такое война. Мы знаем, зачем ты воевал». Это очень важно – знать, зачем. Зачем погибли твои войной подаренные боевые братья? Зачем убивали нас и убивали мы? Зачем?
Но никто не подходит и не объясняет. И тогда ты – вчерашний Солдат, начинаешь задумываться: а почему я, собственно, молчу? Разве нечего сказать? Разве не сохранилась память и тебя уже покинули сны? Сны, в которых колотит, трясёт так, что ты больше не здесь – ты снова там, и снова бой правит всем, наполняя тебя криками и страхом. Шквалом автоматных очередей вперемешку с разрывами. Паскудным свистом пуль и осколков. Ранеными, кровью, стонами, смрадом и погибшими.
…Бьёт барабан, и оркестр на том знойном плацу играет «Прощание славянки», и вот уже павшие отпечатывают шаг в вечном строю. Их много, очень много: здесь все те, кто был дорог тебе в той жизни на войне, но не выжил, и вот ты уже до деталей различаешь их фигуры, их лица, их тихую речь…
Они обращаются к тебе и их голоса наполняют тебя набатом: «Давай! Давай, брат, расскажи им, как мы горели в подбитых боевых машинах, и как шли в атаку. Расскажи, как мы до последнего стояли, зажатые превосходящим противником, прикрывали своих, брали огонь на себя. Расскажи про «мирные» кишлаки и «мирных дехкан», про «зелёнку» и «величественные» горы.
Расскажи, как дергаются человеческие тела, когда в них попадает пуля, а затем следующая. Как мычали, но не просили пощады, когда нас, уже израненных, прижимали к земле и резали глотки, носы и уши, вспарывали животы и делали «красный тюрбан». Расскажи, что ты выжил только потому, что погибли мы, – ты должен нам! Расскажи всем! Они должны знать, что такое война».
И вот ты уже – как настоящий Солдат, сто раз контуженный, весь насквозь простреленный, заштопанный и собранный по частям докторами, с целым букетом болячек и недугов, поднимаешься и начинаешь говорить. Рассказывать, осознавая, что с войны полностью не возвращаются.
Чтобы люди помнили и не забывали: что война, какая бы она не была, есть война, и что на ней погибают, и что вернувшиеся с неё ветераны несут её в себе всю свою жизнь.
Александр Ким, заместитель председателя Союза ветеранов войны в Афганистане «Афганвет»
Опубликовано в газете «Пражский телеграф» №19/260
