Синдром 90-х годов прошлого века: сотни и даже тысячи людей более чем успешных людей отказались от карьеры, жизни в столичных городах – и буквально растворились. Лишь время от времени приходили коротенькие новости о вполне успешной журналистке, которая сегодня разводит баранов на севере Англии, или о жизни одного из первых российских миллионеров, который сейчас живет вместе с семьей на своем хуторе под Можайском, отвергая не только светские «ценности», но даже и традиционную школу – его дети учатся дома, по Псалтырю.
Кто-то уже, возможно, понял, что речь идёт о Германе Стерлигове, основателе первого российского холдинга «Алиса». Герман – многодетный отец, живёт натуральным хозяйством и весьма этим счастлив. Он – один из многих тысяч дауншифтеров, как называют таких, как он. «Дауншифтинг» — не слишком благозвучный термин. Если переводить дословно, можно сказать, что это «движение вниз», то есть регресс. Однако реальный смысл тут иной – «сбавить обороты». Ну а с точки зрения психологии, дауншифтеры – это те, кто добровольно отказался от реализации чужих целей, сосредоточившись на своей жизни и всём, что с ней связано – семья, дети, спокойное счастье.
С современной точки зрения, дауншифтерами были сам великий Будда, римский император Диоклетиан, отказавшийся от славы и почестей и удалившийся в свое имение выращивать капусту. Среди дауншифтеров немало людей творческих. Артюр Рембо, Селенджер (да-да, тот самый, который «Над пропастью во ржи»), в 36 лет отказавшийся от всемирной славы и уединившийся в своем доме на 45 лет. К слову: от дальнейшей карьеры ради возвращения к корням чаще всего оказываются те, кому 30-40 лет. По какой-то причине очень многие люди вдруг понимают, что всех денег всё равно не заработаешь. А жизнь-то – одна…
Так, типичнейший дауншифтер – импрессионист Поль Гоген. Все знают его полинезийские работы, но мало кто помнит, что «в прежней жизни» Гоген был весьма удачным бизнесменом и картины не писал, а коллекционировал – чужие. А потом отказался от всего – жил на Мартинике, в Панаме, на Папеэте. Дауншифтеры – Эрнест Хэмингуэй и Марлон Брандо.
Баловство или жизненная позиция
Но вернемся в Россию.
Массовый русский дауншифтинг стартовал в конце 90-х годов, когда вполне успешное комсомольское поколение, наработав шальной капитал и устав от бандитских разборок, потянулось в Азию – Индию, Бали, Тайланд… Жизнь в бамбуковом «шале», годовая аренда которого обходилась дешевле костюма от Hugo Boss, философские размышления о жизни с заезжими репортёрами, охочими до сенсаций… Хотя большая часть вышедших репортажей наводила на мысль о некоей блажи, следованию модным веяниям, нежели о жизненных установках. Подтверждением тому – испытание кризисами. Как только мировой стандарт валюты, доллар, начинал резко дорожать, псевдо-отшельники первыми же авиарейсами тянулись домой, доставали из шкафов белые рубашки и галстуки и возвращались в офисы.
Другие возвращаются в мир, вдоволь наигравшись в отстранённых от него. Как, например, основатель издательского дома «КоммерсантЪ» Владимир Яковлев. Продав свой пакет акций в 1999 году, Владимир на несколько лет полностью исчез из поля зрения журналистов, что породило массу слухов. Но – ничего, жив-здоров, вернулся, занимается бизнесом.
И не нужно считать дауншифтерами многочисленных сектантов, переселившихся в скиты в те же 90-е – это как раз от невеликого ума и малого достатка.
Бросить всё и стать фермером
Но бывают и исключения.
Друг и коллега автора этих строк, известный в 90-е и нулевые годы пиарщик и журналист Дмитрий Климов ныне – фермер. У него – птичье подворье в Клинском районе Московской области. Куры, выросшие без антибиотиков и добавок, гуси, цесарки и яйца. Начинал с нуля, пережил и фактическое банкротство, и предательство компаньона, и потерю миллионов рублей… Но вот уже который год он упорно занимается своим хозяйством, выставляет продукцию в торговых точках фермерских продуктов «Лавка-Лавка», а багажник его некогда щегольского «Ауди» — ёмкость для птичьих тушек. В этом году ему 48, но выглядит – как минимум на 10 лет моложе.
«Первое время было нелегко, — рассказывает Дмитрий. — Клиенты по малейшему поводу выражали недовольство. Фермерский продукт – дорогой, потому что натуральный. Продукция реализуется больше чем со 100-процентной накруткой. И люди ожидают, что это всё будет из золота и прыгать прямо в рот. А потом впадают в ступор от того, что курица пахла курицей, а не раствором хлора или вообще ничем».
Зато сейчас у Дмитрия сформировался свой круг клиентов, которых бывший гуру рекламного бизнеса учит готовить копчёных цесарок и куриные пироги. «На самом деле я вынужденный дауншифтер, — признаётся Дмитрий, везя в очередной офис груз свежезабитых кур. – Я просто понял, что моя профессия в том виде, который был ей присущ лет 10-15 назад. И для меня уход из журналистики, из «пиара» в фермерство и кулинарию стал способом зарабатывать деньги. Счастлив ли я? Конечно, счастлив! Я занимаюсь делом, которое мне нравится и которое приносит доход».
Мне же кажется, что он лукавит – дауншифтер он самый настоящий. Вот только чужой пример, кажется, заразителен. Предлагают мне самому десять гектаров на границе с Беларусью, на Смоленщине. Ни разу не паханые земли. Вот только куры – по мне мелковато. Может, все-таки коровы?
Дмитрий Семёнов
Фото:professionali.ru
Опубликовано в газете «Пражский телеграф» №17/310
