Борис Тиханович приехал в Прагу в 1922 году, когда ему было 14 лет. Главным его желанием было учиться, тогда он и не мечтал, что будет одним из известнейших импресарио, что с его лёгкой руки чехи будут слушать Шаляпина, Рахманинова, Прокофьева. Его заслугой стало то, что жители Чехии знали и любили российских исполнителей.
Борис Иванович Тиханович (1908–2000) по праву входит в число выдающихся россиян, живших в Чехии. Его род свой дворянский титул получил ещё в 1440 году от польского короля Владислава из династии Ягеллонов, отца будущего чешского короля Владислава II Ягеллонского. Кто бы мог предположить, что потомок успешного в царской России рода проживёт и закончит свою жизнь в Праге. На нём, человеке умном, интеллигентном и образованном, род, к сожалению, прервался.
Понятно, что дворянская семья, проживавшая в Харькове, имела все основания для опасений с приходом к власти большевиков. Все вместе они переехали в Крым к своей хорошей знакомой, сестре Антона Павловича Чехова – Марье Павловне. Все вместе они уехали в Константинополь. А вот в Прагу 14-летний Борис Тиханович приехал без родителей. В 1927 году он окончил известную русскую гимназию в Моравске-Тршебове, поступил в Коммерческое училище в Праге. Возможно, его жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы не случайность. Частное концертно-театральное агентство искало человека приятной внешности, знающего языки, умеющего вести переговоры с актёрами.
Директор агентства М.Бичурин предложил эту работу прекрасно подходившему ему Борису Тихановичу. Так началась блистательная карьера импресарио, знавшего звёзд мировой величины и оставившего после себя мемуары, из которых и мы многих этих людей видим иначе.
Наедине со звёздами
«В последние годы жизни Шаляпина я был его импресарио, – вспоминал Борис Тиханович. – Это был человек из народа, человек великий, но – скажу прямо – самодур. В начале 30-х гг. он получал за выступление 3000 долларов, по тем временам просто страшные деньги! И организация концерта Шаляпина была делом рискованным. В 1934 г. в Праге Фёдор Иванович должен был спеть концерт под покровительством специально созданного дамского комитета при участии президента республики Томаша Масарика. Билеты мы распространяли среди богачей – промышленников, дипломатов, политиков. Фёдор Иванович приехал в Прагу в прекрасном настроении. Он умел быть обаятельным».
Тиханович вспоминал, что Шаляпин побывал на приёме у президента Томаша Гаррига Масарика, после чего они вместе отправились на обед. Там Фёдор Иванович выпил одну, потом другую рюмку, уверяя импресарио, что концерт он не сорвёт, что он привык, но вечером пришлось сообщать об отмене концерта по причине болезни артиста.
На перенесённый концерт не пришёл ни президент, ни министры, но все присутствовавшие были покорены артистом, его неповторимым голосом и обаянием. «Овациям не было конца, певец много пел на бис. И сейчас, когда я пишу эти строчки, я вижу перед собой величественную фигуру гениального артиста, вспоминаю неповторимые жесты. В моих ушах всё звучит его неповторимый голос», – читаем мы в книге «Я запомнил Шаляпина таким…».
Зато встречи с Сергеем Рахманиновым были для импресарио сплошным удовольствием: «Я на всю жизнь запомнил последнее выступление Сергея Васильевича. В зале «Люцерна» присутствовали и немцы, и евреи. Они хотели слышать великого Рахманинова. Рояль, переполненный зал. И выходит сухой, стройный, высокий человек с палочкой в руках, кланяется во все стороны. По его лицу видно, что ему не легко. Потом я узнал, что в этот день его мучил приступ подагры. Но когда он сел за рояль, полились звуки силы, неги…».
И о Сергее Прокофьеве Тиханович вспоминал с большой теплотой: «Сергей Сергеевич остановился в Праге, возвращаясь из Парижа со своей женой-испанкой в начале 30-х гг. Он выступал с оркестром чешской филармонии. Этот белобрысый, простой на вид русский человек выглядел и держался так, что никто никогда не подумал бы, что это великий композитор. Правда, Прокофьев и сам, похоже, об этом не задумывался. Его больше всего заботила судьба его жены. Она была довольно посредственной певицей, и Сергей Сергеевич умолял меня устроить ей выступление по чехословацкому радио. Мне это удалось, хотя и не без труда. Как он радовался! Я в жизни не видел более счастливого человека. А она всего-то спела по чехословацкому радио несколько испанских песенок».
«С Анной Павловой я познакомился в Праге за год до её смерти, – вспоминал Борис Тиханович. – Она была очаровательной, но в её облике – это все отмечали – было что-то трагическое. После её смерти несколько человек в разных концах света покончили с собой. Они считали, что жизнь без Павловой не имеет для них смысла».
Из столбовых дворян
В годы войны Тиханович по возможности продолжал свою деятельность, организовывая концерты для артистов, пианистов, оказавшихся в Праге. Он известен тем, что уже после войны привозил в Чехию «Александровцев», по сути заложив традицию, продолжающуюся до сегодняшних дней.
После ухода на пенсию импресарио преподавал в Кладно русский язык. Для окружающих – и местных, и чехов он остался в памяти навсегда очень интересным человеком, общение с которым каждому доставляло удовольствие. Он с юмором относился к своему дворянскому происхождению. Он говорил, что дворян России называли «столбовыми» не случайно, а потому что большевики вешали их на столбах. Но благородство было заложено в нём с детства. Из его воспоминаний мы узнаём, что Мария Павловна Чехова говорила ему с братом оставаться всегда честными, на что он позже написал ей записку: «Мы идём на честное дело».
Своё одиночество в последние годы жизни Борис Тиханович скрашивал тем, что заботливо ухаживал за десятью могилами на Ольшанском кладбище. Там по его желанию был в 2000 году развеян его прах.
Ирина Костина
