Сражение у Зборова произошло 100 лет назад, но эту круглую дату отмечали совсем не с той помпой, как это бывало в первые межвоенные годы, когда легионеры вернулись из России в Чехию с ореолом героев. В последние годы, оценивая значение битвы и победы легионеров, историки отмечают факт, что в этом сражении чехословаки воевали и против друг друга.
Сражение под Зборовом (сегодня Украина, в то время территория Австро-Венгрии, Галиция) проходило 1-2 июля 1917 года и являлось частью Июньской наступательной операции царских войск против сил Австро-Венгрии. Оно стало самым успешным во всём наступлении, потому что российская армия сумела прорвать в этом районе оборону противника и пройти вглубь почти пять километров. В плен было взято 4000 воинов армии Габсбургов, захвачены орудия, амуниция, обмундирование. Для России эта битва особой роли не сыграла, зато для подразделения, сформированного из пленных чехов и словаков Чехословацкого легиона, это был блестящий дебют, в котором воины продемонстрировали доблесть и отвагу.
Заговорили с уважением
Нужно сказать, что в сформированной из бывших военнопленных Чехословацкой стрелковой бригаде чехи составляли почти 90 процентов. На другой линии фронта тоже находился чехословацкий полк под командованием чеха и фельдмаршала-лейтенанта Эдуарда Бёлтца, одного из немногих командиров в австро-венгерской армии чешского происхождения.
Чехословацкие легионеры, в отличие от своих противников, не были хорошо вооружены. Тем не менее, они доказали, что умеют вести бой. Победа в сражении широко обсуждалась не только в российской прессе, слава о мужестве легионеров дошла и до других стран. Можно говорить, что это сражение высоко оценили за рубежом, отметив тактику бывших военнопленных, перешедших на сторону царской армии. Это был момент, когда о Чехословакии заговорили с уважением и даже возлагали на легионеров большую надежду в дальнейшем развитии событий. Но главное – для самих чехов и словаков это был уникальный случай повысить своё самосознание. Ведь речь шла о победе над Габсбургами, которые почти 400 лет не обращали внимания на небольшую страну, входившую в состав их империи.
Мысль о том, что Чехословакия должна и может стать самостоятельным государством, теперь горячо обсуждалась на международном уровне. Кстати, австрийская цензура тщательно скрывала информацию о чехословацких воинах, перешедших на сторону Антанты, но утаить это всё равно не удалось.
Первые годы в междувоенное время участники битвы выезжали в Зборов почтить память погибших, провести торжественные мероприятия по поводу победы.
Брат против брата
Восторженный Томаш Масарик, находившийся тогда в Петербурге, отправил своим соотечественникам телеграмму: «Братья, своей гуситской храбростью вы достигли признания в России и у наших союзников в мире. Зборов открыл глаза военным кругам в Париже, где сразу начали интересоваться нашей военной программой».
О том, как проходило сражение и сегодня можно узнать из старых газет, опубликованных дневников, воспоминаний легионеров. Очень подробно описывал события один из легендарных воинов, в последствии ставший подполковником Йозеф Швец. «Мы неожиданно оказались перед амбразурой, застали неприятеля врасплох, они смотрели на нас из окопа и были удивлены нашим появлением. Один упал на колени и сомкнул руки, другой, наоборот, поднял руки, у третьего подкосились ноги, он отбросил оружие и было видно, как его трясёт, – писал в своём дневнике Швец. – Дальше шло ещё проще. Один из воинов в следующем окопе лишь попытался сопротивляться и направил винтовку на меня, но я ожидал этого и потому выстрелил, попав в голову. Его кровь была у меня на одежде, он упал к моим ногам, а остальные пять солдат сразу же сдались. Позже я узнал из документов, что убитый мною воин – чех, мой ровесник родом из Пльзени».
Информация о том, что во время сражения жертвами легионеров стали чехи, не очень кого-то удивила. Скорей, к этому были готовы. А на другой стороне фронта многие были не готовы сопротивляться своим соотечественникам и предпочитали сдаваться. Это видно и из воспоминаний воинов и из результатов битвы.
Известный легионер, писатель и один из творцов «зборовской легенды», изложенной им в его книге «Зборов», Рудольф Медек писал об этих событиях с нескрываемой гордостью: «До Зборова – что мы были? Незаметные лакеи, трусы! Только наши старики ещё могли что-то вспомнить о наших героях, чтобы рассказывать детям. Зборов дал нашему народу после долгого и мучительного перерыва мужчину-героя, гордого, с высокоподнятой головой и уверенного в себе».
«Как несказанно тоскливы были лица мёртвых чехов и словаков, в австрийских серо-голубых униформах. Так печальны, как рабство, в котором так и жили до смерти и за него же умерли, – пишет Медек, не забыв при этом написать, что герои-легионеры погибали с улыбкой на лице. После возвращения легионеров на родину зборовское сражение подавалось только с их точки зрения, никогда не заслушивалась точка зрения тех чехов, кто был в австрийской армии.
Иронией судьбы в этом сражении оказались по разные стороны баррикад два президента Чехословакии. Климент Готвальд, ставший позже одним из основателей коммунистической партии, убеждённый сталинист, в тот раз воевал на стороне австрийской армии. А Людвик Свобода, тоже ставший позже президентом страны, воевал на стороне российской армии.
С годами о сражении у Зборова говорилось всё меньше. Когда заходили споры, многие историки обращались к мнению и другой стороны, что до этого не допускалось: раньше на событие смотрели с точки зрения легионеров, не учитывая мнение тех, против кого они воевали. Начали говорить о том, что у Зборова чехи воевали против чехов. Теперь уже никто не утверждает, что воевавшие не знали о наличии чехов на той и другой сторонах. Например, легионер Алоис Веселы писал, что накануне сражения из австрийских окопов слышались песни на чешском языке. К тому же, австрийские инстанции после поражения у Зборова заявили впрямую о предательстве чехословаков, воевавших против Антанты.
Сами легионеры вспоминали, что чехи в австрийских униформах охотно им сдавались. Легионер Йозеф Бездеков вспоминал, как он практически один с ружьём вышел против 60 австрийских воинов: «Гетман, а за ним и остальные подняли руки. «Откуда ты?», – спросил гетман. «Из Праги». «А я из Пльзени, так мы недалеко друг от друга».
Легионер Йозеф Черногорский рассказывал, как «с безразличием наблюдал за бесконечной колонной военнопленных, когда неожиданно услышал, как кто-то зовёт меня по имени. Не мог тому поверить, но тот похудевший мужчина со слезами в глазах был мой брат Карел».
А вот в памяти легионера Антонина Махала навсегда осталась совсем другая встреча: «Мы брали в плен солдат 75 йиндржихоградского пехотного полка, в котором были одни чехи. Неожиданно один выскочил и бросился бежать. Его звали, но он не оставнавливался. И один из наших воинов выстрелил и убил его. А потом подошёл посмотреть. Это был его сын».
Ирина Костина
