В 2006 году в Москве на научной конференции, посвящённой 120-летию со дня рождения Бема, отмечалось, что «вклад Бема в научную и культурную жизнь русской диаспоры находился ещё недавно в разительном несоответствии» с его неоценимыми заслугами в исследованиях русской литературы.
Альфред Бем родился 24 апреля 1886 года в Киеве. Месяц спустя родители – немецкие подданные – крестили мальчика в римско-католическом костёле Св. Александра. Забегая вперёд, скажем, что в 1937 году этот костёл был ликвидирован большевиками, а в этом же году Бем принял православие в Праге: «Для меня это давно обдуманный и внутри пережитый шаг. Спокоен и внутри тихо и мирно».
В 1905 году юный Бем закончил Киевское реальное училище и поступил на историко-филологический факультет Киевского университета, уже тогда отличаясь от других упорством и стремлением к самообразованию. В этот период появились основы известного исследования о взаимосвязи Пушкина и Шатобриана. Однако через полтора года за участие в недозволенной студенческой сходке он был отчислен.
Бем переехал в Петербург, где стал студентом государственного университета, а способности Альфреда как лингвиста отмечал А.А. Шахматов: «Бем – мой ученик прямо выдающийся». К 1910 году Альфред Людвигович стал постоянным участником Пушкинского семинара С.А. Венгерова. В этом сообществе возник первый учёный труд студента – «К вопросу о влиянии Шатобриана на Пушкина». Комментируя свой научный подход, Бем его охарактеризовал как «метод мелких наблюдений».
В письме к другу А.С. Долинину за 6 апреля 1911 г. 25-летний студент писал: «Живу, брат, погано… Если что и приобретено за этот промежуток, то внутренние ценности, результат прежнего опыта и наблюдений».
Будучи студентом, Альфред Бем постоянно сотрудничал с Рукописным отделением Библиотеки Академии наук, хранителем которой был выдающийся филолог В.И. Срезневский. Знакомство двух учёных переросло в дружбу на всю жизнь. К 1915 году Альфред Бем создал собственный кружок «по литературным вопросам». Представленный в то время доклад о Достоевском, творчество которого занимало центральное место в научных изысканиях Бема, вызвало живой интерес в обществе видных учёных.
Время переездов
По свидетельствам современников, Альфред Людвигович встретил Февральскую революцию «радостно, бодро, уверенно», спорил на улицах до хрипоты, принимал участие в митингах. В свою очередь, Октябрьскую революцию Бем отрицал категорически. В декабре 1917 года Альфред Бем переехал с семьей в Киев, где единственным источником информации были слухи. В письме к В.И. Срезневскому он тогда заметил: «Я в трудные минуты владею собой лучше».
23 декабря 1919 года – точная дата эмиграции Альфреда Людвиговича. По поддельному загранпаспорту он направился в Белград, а оттуда в Польшу. В январе 1922 года Бем получил от чехословацкого правительства приглашение в Прагу. В Карловом университете он преподавал русский язык и литературу в общей сложности 7 часов в неделю. В 1923–1924 гг. он также сотрудничал с русским Педагогическим институтом им. Я.А. Коменского. В этот период Альфред Людвигович после долгой разлуки он наконец воссоединился с семьёй.
Объединённые литературой
Известным оплотом пражской эмиграции было объединение «Скит поэтов», во главе которого Бем был долгих 18 лет, воспитав несколько поколений молодых поэтов.
В 1925–1933 гг. Альфред Бем проводил семинар о творчестве Достоевского в Русском свободном университете в Праге, где можно было услышать выступления таких именитых ученых, как Д.И. Чижевский, А.В. Флоровский, С.И. Гессен, Н.О. Лосский и др. Одной из важных тем для Бема являлось осмысление границ между литературоведением и психоанализом. Частым гостем по этому вопросу был Н.Е. Осипов – уважаемый психоаналитик и соратник Фрейда.
Между тем Альфред Людвигович всё же преданно подчёркивал важность автономии литературоведения как дисциплины. Результатом «семинарского» сотрудничества явилась последующая публикация трёх сборников «О Достоевском». А в марте 1930 года при поддержке Бердяева, Лосского, Кизеветтера было основано международное Общество им. Достоевского.
Чешская протекция осуществлялась во главе с Йиржи Гораком. В функции председателя Альфред Бем пробыл до 1939 года.
Вспоминая Альфреда Людвиговича, многие современники отмечали в нем личное обаяние «тихого, мягкого человека, типичного русского интеллигента начала века», отлично говорившего по-немецки и легко освоившего чешский язык. Однако, как и многих его «собратьев», Бема волновала проблема одиночества в эмиграции. В письмах к В.И. Срезневскому за 1927–1929 гг. звучало чувство отчаяния из-за «разнообразия и часто бессмысленности дел…, случайной жизни…, полной оторванности от работников в той же области» в России. Бем верил: «Без непосредственного общения в своей научной работе поневоле идешь иными путями». Этот искусственный разрыв создавал трагическое положение, при котором, по его выражению, мы «перестаём понимать друг друга».
За время «пражской» эмиграции Альфред Бем значительно повлиял на деятельность «Чешско-русской едноты», публиковал статьи о П. Безруче, О. Бржезине и К.Г. Махе, 14 лет сотрудничал с лучшим чешским энциклопедическим словарём «Отто». Спектр его деятельности был поистине вдохновляющим. Однако по окончании войны его жизненный путь обрывается. Расхожая версия упоминает работников «СМЕРШа», которые несут ответственность за судьбы многих выдающихся эмигрантов.
Начиная с 1920-х гг. научные труды Альфреда Бема запрещались по всей территории СССР, с 1945 года – во всей Чехословакии. Личность Бема испарилась из научного пространства на долгие десятилетия. Лишь в начале XXI века о нём вновь заговорили с растущим уважением, которое на протяжении долгого времени сохранял узкий круг людей, ценивший заслуги этого человека.
