На гастроли в чешскую столицу приехал театр-студия импровизации «Чёрный квадрат» с не совсем обычной постановкой. Рождённый в 1991 году и прошедший долгий путь развития, «ЧК» является сегодня одним из самых известных и востребованных украинских театров. В Чехию артисты привезли две постановки – обе откровенные, смелые и, несмотря на юмористичность, глубокие.
«Чёрный квадрат» – не просто театр. Это также своеобразный негосударственный институт подготовки актёров, стены которого ежегодно принимают новые таланты. Студия эти таланты оттачивает и совершенствует, являя зрителю профессиональных актеров.
Ведущий артист «Чёрного квадрата» Алексей Курилко рассказал корреспонденту ПТ, что такое театр импровизации, чем он отличается от классического, как попасть на сцену и получится ли потом уйти с неё, как реагируют зрители на «запрещённые» темы и о том, как рассмешить даже профессионального юмориста.
Расскажите немного об истории театра.
Официально существуем мы больше 20 лет. Однако мы не сразу стали тем, чем являемся сейчас, – коммерческим театром, который самоокупается. Мы такой театр, какие раньше были. Приехали на гастроли в чужой город: пришли зрители – хорошо, а не будет успеха и зрительского внимания, так будем голодать. Но этим мы не страдаем. У нас всегда аншлаги. Это при том, что у нас в Киеве три площадки, и шесть дней из семи идут спектакли.
Что вообще такое театр импровизации?
Пьеса для нас не есть Библия, по которой надо играть точно. Это лишь толчок, который позволяет каждый раз играть ту или иную роль. Бывает, что автор просит заучивать текст. Так было, например, когда мы Курочкина ставили и Гришковца. Они требовали держаться в рамках темы. Но мы всё равно импровизировали. Ведь импровизация – это жизнь на сцене. Когда зрители видят, что я мгновенно реагирую на всё: человек вошёл, кто-то упал… В других театрах такое запрещено. Они играть продолжают, что бы ни случилось. А я нет. Я очень внимателен также к своей партнёрше. Могу пошутить над её нарядом, ведь я никогда не знаю, в каком платье она выйдет на сцену. Бывает, актриса не сдерживается и начинает смеяться. Зритель, кстати, очень кайфует, когда с одним из актёров такое происходит. Но этим не злоупотребляем. Главное, создать ощущение, что действо происходит здесь и сейчас. Что это не в тысячный раз играется, а только сегодня и только для этой аудитории.
Сколько в «Чёрном квадрате» актёров?
У нас есть ударный, постоянный коллектив – это человек 20–30. Но мы ведь не просто театр, а театр-студия. Каждый год набираем новых людей, причём с улицы – нам неважно, есть ли у человека театральное образование. Мало кто остаётся. Из 60 пришедших может один всего войти в состав. Поэтому на сцене – лишь самые лучшие.
Как проходят наборы?
В августе каждого лета мы объявляем о наборе. Приходят люди, их возраст не имеет значения. Берём как несовершеннолетних (с разрешения родителей), так и уже совсем взрослых. Кстати, если человек женат или замужем, мы берём разрешение на посещение театральной студии от его второй половины. Бывали такие случаи, когда к нам чьи-то жёны или мужья приходили и говорили, что мы им развалили семью. Мол, супруг/а в студии пропадает. Люди заболевают театром, понимаете?
Есть актёр у нас, один из ведущих, Константин Данилюк. Он поступил в театр, когда ему было далеко за 30. Работал бухгалтером в какой-то фирме. Хорошо зарабатывал, был у него дом, две машины, дача, семья. Только счастья не было. А вот поступил в театр, играть стал и обрёл счастье. Правда, семью потерял. И дом. И машину. Но это наживное.
То есть к вам может прийти человек, который всю жизнь занимался чем-то очень далеким от актёрства?
Мы это даже приветствуем, ведь у таких людей уже есть за спиной жизненный опыт. Опыт взаимоотношений с родителями, друзьями, любимыми и коллегами. Это всё используется на сцене. Мы ведь театр импровизации. Большинство из того, что показываем, было нами сымпровизировано когда-то. Я не требую от коллег заучивать текст наизусть (кроме текстов поэтических постановок). Важно, чтобы партнёру было удобно. А ещё необходимо чувствовать зрителей и место выступления. В ночном клубе и в родном театре, например, один и тот же спектакль играем по-разному. Люди, бывает, по 10 раз ходят на одну и ту же постановку. Говорят, что каждый раз – новая. Канва одна и та же, а постановки разные.
Что происходит на ежегодном наборе актёров? По какому принципу выбираете новичков?
Человек должен не бояться открыться. Показать свою боль, рассказать о сокровенном абсолютно чужим людям. Вы знаете, в театральных вузах в качестве испытания абитуриенты рассказывают басню, стихотворение и поют песню. У нас же это анекдот, история из жизни, ну и стихотворение тоже. Упор делаем именно на историю. Важно, какую человек выберет. Усложняет задачу то, что в зале, помимо членов жюри, двести зрителей присутствуют. Это уже для каждого пришедшего эдакое мини-представление. Его шанс держать публику, манипулировать ей.
Но и это еще не всё. Допустим, человек прекрасно рассказал историю, растрогал нас. После этого к нему выходит один из членов жюри, с которым необходимо отыграть предложенную ситуацию. Например, если просматриваем девушку, предлагаем ей сыграть разъярённую жену, которая должна выгнать супруга-алкоголика из дома. Сделать это надо органично, интересно и правдиво.
Ведь так сымпровизировать без актёрского образования очень сложно…
Крайне сложно. Но если человек верит в то, что происходит, бросает себя в предложенные обстоятельства, то всё получится. Говорят же, что все актёры – немного шизофреники. Это так. Нужно верить в своего героя. Но надо уметь и выходить из образа, когда кончается спектакль. Вот я только что ревновал и убил свою жену, а вот я – нормальный человек Алексей Курилко.
Много желающих к вам попасть не проходят отбор?
Мало кто проходит. Приходит 200–300 человек, остаются 50–60, которые потом месяц обучаются. После еще половина отсеивается. Оставшиеся идут на трёхмесячные курсы и по окончании получают наш диплом.
Затем некоторые второй раз обучение проходят. Если чувствуют, что потенциал ещё не раскрыли. Иные по семь кругов обучаются, прежде чем их выпускают на сцену.
А что даёт ваш диплом? Где его можно предъявлять?
В Украине наш диплом давно котируется. С ним берут играть в профессиональные театры. «Чёрный квадрат» часто называют «трамплином для будущего». Много примеров выпускников, которые играют в украинских театрах, одна актриса уехала в Москву.
А как вы попали в «Чёрный квадрат»?
Это было давно. В конце «лихих» 90-х. Я был человеком улицы. Занимался чёрт знает чем. Мои товарищи чуть ли не за шкирку привели меня в театр и сказали художественному руководителю (основателю и бессменному руководителю театра Анатолию Неёлову – прим. ПТ): «Возьмите его, он талантливый! Как начнёт анекдоты рассказывать…». Я сдал экзамен. Против меня были тогда все члены жюри, кроме Анатолия Николаевича. Он во мне талант рассмотрел. С тех пор я здесь.
Три месяца обучения – это очень мало. Чему удаётся научить за этот срок?
Есть обязательная теория, такая как Станиславский и Чехов. Всё это мы непременно проходим. Это домашние задания актёров обычно. Но вообще у нас своя система обучения. Есть несколько педагогов, у каждого из которых индивидуальный взгляд на театр и актёрскую игру. Каждый обучает по-своему, а студиец выбирает, что ему ближе. Ещё он может найти свой собственный путь, как это сделал я.
У актёров во всём очень разные методики. Меня учили, что перед спектаклем надо разогревать тело, голос, кричать, бегать…поднимать тонус, в общем. А мне нужно перед выходом на сцену, напротив, посидеть, успокоиться, покурить, подумать. Вот в таком умиротворённом состоянии выйти и взорвать зал.
Да, три месяца – это мало. Поэтому у нас экспресс-обучение. К тому же студенты пять дней в неделю занимаются. По три часа. Ещё мы их часто бросаем на сцену, как неопытных бойцов на войне бросали под танки. То есть уже через месяц человека выпускаем к зрителю, правда, на экспериментальную сцену. Так и зовем это – «проверка танком». Выживают либо счастливчики, либо «настоящие солдаты».
Что такое «экспериментальная сцена»?
У нас три сцены основных. Это большая, камерная и экспериментальная. Плюс ещё много площадок, где часто выступаем. На экспериментальной мы берём за билеты по минимуму – кто сколько даст. Или вообще бесплатно. Люди приходят и смотрят на наших молодых артистов. На главной же сцене уже исключительно спектакли, которые прошли обкатку зрителем. Камерная сцена тоже для серьёзных и профессиональных постановок, только там даём спектакли более душевные, глубокие.
Расскажите о спектакле «Секс. Временно доступен», который вы привезли в Прагу. Как долго вы его готовили?
Мы его готовили минут семь. Пришли в театр, а художественный руководитель нам говорит: «Помните те два этюда, которые вы сыграли тогда-то? Давайте их повторим».
Спектакль вышел из проекта «До и после секса». Мы на эту тему много импровизировали. Мало кто задумывался, о чём говорят люди за 10 минут до секса и через 10 минут после него. Понятно, что в большинстве случаев это банальщина. Но ведь бывают неожиданные ситуации.
В данной постановке мой герой приезжает из командировки к женщине и пытается её уговорить заняться любовью. Мол, ему нужно быстрей, сейчас за ним пацаны приедут, заберут… А она из интеллигентной семьи, у неё душевные переживания, ей хочется поговорить. И вот она мне – своё, а я ей – своё. Конфликт интересов получается. Вторая же часть спектакля вообще замечательная. Мы с партнёршей двадцать лет спустя возвращаемся домой со свадьбы нашей дочери. Я пьяный, она меня «пилит». Тут звонит телефон: дочь в слезах говорит, что у них с мужем «не получается». После этого родители по телефону дают советы, чтобы у дочери состоялась-таки брачная ночь. Вот такая ситуация. И знаете, я думал, что такое могло только в моём больном воображении родиться. А нет. Зрители часто подходят после спектакля и говорят, что с ними подобное случалось.
В отзывах о постановке зрители пишут, что она может очень смутить сексуально нераскрепощённых людей. Так ли это?
Да. Ведь для многих тема секса еще с советских времен табуирована. А мы много о сексе говорим. Тем не менее эта тематика – лишь наживка. Мы поднимаем глубокие темы, общечеловеческие: о жизни, смерти, зависти и любви. А секс – он есть в нашей жизни. Почему бы о нём не говорить? У нас вообще нет запрещённых тем. Не приемлем лишь нецензурную брань. Выражаться разрешено только мне, и то не более двух слов в одном спектакле. Я, по словам худрука, делаю это осторожно, обаятельно и оригинально.
То есть табуированных тем в театре «Чёрный квадрат» нет?
Нет. Говорим обо всем. Иногда даже до богохульства доходит, но в меру. Не то чтобы мы над Богом смеёмся, больше над религией. Над какими-то перегибами. К вере мы с уважением относимся. Но говорим и о ней, и о политике, и о чём угодно другом.
Претензий сверху за «богохульство», например, не бывает?
Вы знаете, у меня был небольшой опыт работы на радио. И я был в шоке, когда мне там сказали, что нельзя говорить об этом, этом и этом. Я эти правила нарушил. Тогда Национальная Рада сделала несколько предупреждений, после третьего меня уволили. Но это медийные вещи. В театре такого нет. К нам и депутаты приходят. Они очень толерантно относятся к постановкам. У нас, например, есть спектакль о Дне Победы. Играем его в День Победы. Пришла как-то на представление Надежда Савченко. Многие переживали. Думали, она критиковать будет. А она со слезами смотрела и благодарила на украинском языке людей, которые сыграли на русском о Великой Отечественной войне.
Что вы вообще думаете о цензуре?
Должна быть только самоцензура. Государство вообще не должно вмешиваться, иначе это серьёзный шаг к тоталитаризму. Это искусство может немного влиять на политику. Что-то высмеять, о чём-то заставить задуматься зрителя. Искусство – это отражение реальности.
Расскажите о самом запомнившемся вам спектакле.
Расскажу два случая. Один серьёзный, другой весёлый. Первый– мы тогда играли в госпитале перед ребятами из АТО. Там были не только раненые, но и люди с неуравновешенной психикой. Это было тяжело, но благодарность, поступившая от зрителя, окупила все трудности.
Второй случай – выступление на корпоративе. Говорят, самое сложное для артиста – выступать перед такими же артистами. Так вот, мы играли перед известной бригадой юмористов. Это было крайне тяжело: сидят люди, профессионально занимающиеся юмором, и всё подмечают. Мы играли кусочки из спектаклей. Причем «растопить лёд» в конце концов удалось не шутками вовсе. Двадцать минут мы шутили, а потом сыграли очень серьёзную ситуацию, когда 20 лет спустя встретились бывшие возлюбленные. Они рассказывают друг другу, что многого добились. Он сценарист, у неё – муж-генерал и прекрасные дети. Потом выясняется, что ничего нет ни у него, ни у неё. Потом они снова врут друг другу: «У меня всё прекрасно, я просто хотел/а тебя проверить…» И так далее. Наши зрители так прониклись! У каждого второго ведь есть человек, о котором он думает, что, может, зря упустил шанс. Этим мы взяли их, они нам поверили, и все последующие этюды стали воспринимать на ура.
